Russian Playgrounds
(Russian text see below)
The first Russian playground was built in 1894 in St. Petersburg, followed by Moscow, Kiev, Tomsk, Irkutsk, Samara, Saratov, Tver, and Yaroslavl that opened within a year. Unlike other places of leisure and recreation, playgrounds were a new type of urban space, where children were taught songs and games, drawing and clay modeling; where they learned about their environment. Initially opening only during the summer, playgrounds were built by charity organizations and were free to visit.
The social and political turmoil of 1905–1907 initiated a new wave of playground construction, as they were believed to facilitate social dialogue, mitigate conflict, and teach children of both genders and from different backgrounds to live together. Playground managers observed that games helped deal with even the most difficult teenagers. A common play area brought together rich and poor, as well as boys and girls.
Organized in the simplest way possible, playground of the time were nothing more than a cleared space surrounded by trees and featuring a small shed for the storage of toys, balls and other inventory, several benches, a big table for group games and classes, and sometimes an open shelter to hide from the rain or sunlight. Unlike now, sandpits were rarely part of playgrounds, being more often located in public gardens or on boulevards; swings and merry-go-rounds belonged to the world of fairs, and sports equipment was considered unnecessary, if not dangerous, for children.
Little changed after the revolution and the civil war. Playgrounds were used to help homeless and neglected children, while also serving as platforms for political and anti-religious propaganda. In order to bring children under educators’ control, the authorities also gave out food in or near playgrounds.
A major change in the concept of the playground came about in the 1930s, with the introduction of the physical culture program known as GTO (Ready for Labour and Defense of the USSR). As physical education came to the fore, and playgrounds were equipped with balance beams, chin-up bars, and monkey bars. Swings and slides came to schools and kindergartens. The Culture Parks which had been springing up across the country now had to contain a play area with recreational equipment. To encourage the construction of playgrounds, the authorities published special manuals with diagrams showing how to build merry-go-rounds, swings, slides, and climbing frames, as well as reading rooms and board game pavilions. They also approved standard designs for benches and fences appropriate for playgrounds. Bigger parks now boasted areas where children could learn the traffic code, and even kids’ railroads.
From the 1930s to the 1950s, playgrounds gradually switched to a year-round schedule. In the winter kids would come there to use the slides and skating rinks, as well as snow fortresses and ice sculptures which were sometimes built with their participation and were often inspired by folk tales, signaling a growing interest in Russian Revival style that would peak after the Second World War.
Radical changes in the architecture and urban planning of the 1960s also meant a new approach to playground design. Instead of enclosed spaces, where kids spent most of their time watched over by educators, the new playgrounds formed an integral part of the cityscape. The vast spaces between the multistory buildings that filled the new residential areas allowed for separate playgrounds for young children in need of adult supervision and for older kids who could play by themselves. Designers seemed to enjoy the opportunity to be playful, coming up with projects such as balance beams in the shape of a dachshund or a tiger, giraffe climbers, and elephant slides. The most popular design for a playhouse was that of a spaceship, and small swimming pools started appearing next to sandpits (however, as they were very hard to keep clean they did not last long). Asymmetrical structures, interesting arrangements of trees and bushes, and cycle paths invited children to be imaginative and oozed a freedom which had been lacking in the playgrounds of the previous era: a lonely sandpit with a flowerbed and a fountain located in the yards of grandiose buildings.
Towards the 1980s, it became clear that the design of standard suburban living areas for millions of people had created a dull and uniform urban space. Most playgrounds were now standardized spaces filled with similar elements designed by local administrations rather than landscape architects, and mass-produced in factories. Only a few estates associated with some of the bigger factories could boast a more interesting playground, and then tiny castles, sailboats, witches’ huts on hen’s legs associated with the Russian folk character Baba Yaga and—during perestroika—even church domes would spring up amongst sixteen-story apartment blocks. The visual poverty of the mass construction projects prompted a hunger for imagery which repopulated playgrounds with fairytale characters carved from wood by artists employed by the local authorities or even volunteers from the neighborhood.
It was not long before professionals became concerned at the new aesthetic created by these amateurs, as well as at the loss of common criteria for playground design. In 1986, the magazine Dekorativnoe iskusstvo SSSR (Decorative Art of the USSR) launched a discussion on the crisis in playground design, based on which creative unions and design institutes developed new guidelines for play areas and developed a number of design projects for new playgrounds. However, due to the dramatic political changes of the next few years, these projects were never realized.
© Anna Bronovitskaya and Garage Museum of Contemporary Art
Краткая история игровой площадки в России
Первая в России детская площадка появилась в 1894 году в Санкт-Петербурге, а уже на следующий год они были открыты в Москве, Киеве, Томске, Иркутске, Самаре, Саратове, Твери и Ярославле. В отличие от других мест, предназначенных для прогулок и отдыха, это были пространства нового типа, где педагоги учили детей играм и песням, занимались с ними рисованием и лепкой, проводили экскурсии, знакомя с окружающим миром. Работавшие поначалу только летом площадки организовывались благотворительными обществами и были бесплатны для посещения.
Общественно-политические волнения 1905–1907 годов дали новый импульс распространению детских площадок, способствовавших укреплению социального мира, помощи нуждающимся семьям, смягчению нравов и гармонизации отношений между полами. Руководители площадок отмечали, что с помощью игровых инициатив договариваться удавалось даже с подростками-хулиганами, а дети из благополучных и бедных семей, так же как мальчики и девочки, на таких площадках могли вместе общаться и играть.
Устройство площадок было максимально простым: помимо утрамбованной поверхности земли, окруженной деревьями, требовался лишь сарайчик для хранения выдававшихся детям игрушек, мячей и прочего инвентаря, а также лавочки, большой стол для общих занятий, иногда навес, под которым можно было спрятаться от солнца или дождя. Песочницы в те времена чаще встречались не на площадках, а в скверах и на бульварах; качели, карусели, «гигантские шаги» принадлежали миру ярмарочных развлечений, а спортивные снаряды считались излишними и даже вредными для детей.
После революции и Гражданской войны работа детских площадок возобновилась в прежней форме. Они помогали бороться с детской беспризорностью и «полупризорностью», а также служили инструментом политической и антирелигиозной пропаганды. Чтобы привлечь детей под контроль педагогов, на площадках стали раздавать еду.
Концепция детской площадки меняется в 1930-е годы. Как следствие введения норм ГТО (1931) усиливается внимание к физическому воспитанию детей: на площадках появляются турники, бумы для балансирования, устройства для лазанья. Территории школ и детских садов оборудуют качелями и горками. В повсеместно возникающих парках культуры и отдыха становятся обязательными детские зоны с расположенными на их территории разнообразными игровыми объектами. В помощь организаторам «детских городков» выпускаются сборники чертежей, описывающие обустройство и оформление качелей, каруселей, горок, «рукоходов», а также читален и домиков для настольных игр. Отбираются типовые проекты лавочек и оград, наиболее подходящих для таких городков. В крупных парках организовывают площадки для изучения правил дорожного движения, а иногда и детскую железную дорогу.
В 1930–1950-х годах детские площадки и городки переходят на круглогодичный режим работы. В зимний сезон активно используются ледяные горки и катки, строятся, иногда с участием самих детей, снежные крепости и скульптуры. Последние часто создавались по мотивам народных сказок, что свидетельствует о возродившемся в эти годы интересе к неорусскому стилю. Особенно популярными сказочные образы и национальная романтика стали после Великой Отечественной войны.
На рубеже 1960-х годов вместе с коренными изменениями в архитектуре и градостроительстве менялся и подход к проектированию детских игровых площадок. Появившиеся вместо огороженных, четко регламентированных пространств, где большая часть игр проходила под руководством воспитателей, новые площадки естественным образом продолжали ландшафтную среду современных микрорайонов. Обилие места между домами позволяло устраивать отдельные площадки для малышей, играющих под присмотром взрослых, и детей старшего возраста, гуляющих самостоятельно. Проектировавшие их дизайнеры и архитекторы будто бы сами играли, воображая себя детьми и создавая бумы в виде таксы или тигра, «лазалки» в образе жирафа и горки, напоминавшие слонов. Самой популярной формой игрового домика становится, конечно, ракета, а кроме песочницы в набор игровых пространств вошел плескательный бассейн (правда, ненадолго: слишком уж сложно оказалось поддерживать в нем чистоту воды). Асимметричная планировка, живописная посадка деревьев и кустарников, причудливые трассы велодорожек — все это стимулировало фантазию и усиливало ощущение свободы, которое отсутствовало на площадках предыдущей эпохи, располагавшихся в торжественных сталинских дворах, где одинокая песочница соседствовала с клумбой и фонтаном.
Ближе к 1980-м стало очевидно, что строительство типовых микрорайонов для миллионов людей обернулось излишне однообразной жилой средой. Большинство детских площадок к этому времени стали стандартными пространствами с одинаковым заводским оборудованием, разработанным не архитекторами-ландшафтниками, а сотрудниками ЖЭКов — жилищно-эксплуатационных контор. Лишь в редких случаях, когда благоустройство микрорайона или парка брало на себя предприятие, располагавшее более щедрым бюджетом, детские площадки обретали романтичный облик. Так, среди шестнадцатиэтажных панельных домов могли появиться миниатюрные замки, парусники, избушки на курьих ножках, а во времена перестройки — даже церковные купола. Образная бедность массовой застройки вызывала голод по изобразительности, поэтому многие площадки вновь оказались заселены персонажами из сказок и мультфильмов, вырезанными из дерева районными художниками-оформителями, а иногда и умельцами из числа жильцов.
Спорные эстетические свойства этого любительского творчества вкупе с утратой единых критериев проектирования детских площадок вызвали беспокойство у профессионалов. В 1986году журнал «Декоративное искусство СССР» провел большую дискуссию, посвященную кризису дизайна детских площадок, в результате которой творческие союзы и проектные институты сформулировали новые рекомендации по планировке и обустройству игровых пространств и подготовили эскизные проекты. Однако в условиях стремительно менявшейся политической ситуации в стране реализовать их так и не удалось.
© Anna Bronovitskaya and Garage Museum of Contemporary Art
FROM SHACKS TO CASTLES: THE DEVELOPMENT OF RUSSIAN PLAYGROUNDS by Svetlana Kondratyeva
images without labels are from the Moscow Museum Collection
Published April 10, 2017
Fairground in the children’s town in Sokolniki Park, Moscow Photo from the magazine Gorodskoye hozyaystvo Moskvy , 1948
Children’s town in Gorky Central Park of Culture and Leisure, Moscow, 1955 Photo: V. Egorov Museum of Moscow
Project for a playground in the 10th block of Noviye Cheryomushki. Architects: A. Savin, L. Tolkusheva, N. Klimova, Studio 4 of the Institute of Town Planning and Park Design. Drawing from Moscow Development and Architecture, 1963
Leisure lagoon for children in the 9th block of Noviye Cheryomushki, Moscow. 1960 TASS photo archive Museum of Moscow